Фархад Ахмедов ведет нас по своему дому в Нардаране, стены которого дышат искусством… самый известный коллекционер в Азербайджане, учредитель большой картинной галереи в старом городе Nar Gallery, показывает десятки работ азербайджанских художников: Расима Бабаева, Мирджавада, Тогрула Нариманбекова, Халиды Сафаровой, Ашрафа Мурада, Саттара Бахлулзаде, Элияра Алимирзоева, Мелика Агамалова, Шафара Сейфуллаева… бережно поправляя очередную картину, коллекционер говорит: «Вот, когда долго не бываю здесь, они будто скучают. Каждой картине нужна энергия. Каждая требует внимания, каждую надо подойти, поправить. Постоять перед ней и пофантазировать о том, что же на ней изображено. каждая из них настолько неоднозначна…».
Современное искусство вообще очень неоднозначное.
Искусство никогда не бывает однозначным. У него нет формы. Есть только содержание. Искусство – это что-то вечное. Все остальное в жизни тленно. Но, к сожалению, молодежь этого не понимает. Хотя, в нынешнем поколении любовь к искусству просто не воспитывается. Нет ни одного серьёзного сайта или телеканала. Серьезных книг никто не читает. Происходит обесточивание от духовного. А ведь посмотрите, минимум 2 000 лет назад в Гобустане уже были наскальные рисунки. Там же целая картинная галерея! Это неоспоримый факт того, что наш народ имел художественное прошлое. Все зависит от того, как искусство будет возрождаться, взращиваться в душах.
А в вашей душе как взращивалось искусство?
У меня творческие предпочтения начали складываться рано. В 1974 году мне было 19 лет. Жил я в Москве и ежедневно совершал пробежки по Беляевскому парку. И совершенно случайно стал свидетелем того, как бульдозерами разрушалась выставка картин непризнанных художников-авангардистов. Их еще называли нонконформистами. Работы нонконформистов не соответствовали советской классике, а потому подлежали уничтожению. Меня возмутил этот вандализм.
Я познакомился с художниками и даже помогал им спасать картины. С тех картин в тот далекий год и началась моя коллекция.
Вы до сих пор отдаете предпочтение этому художественному стилю?
Не только. Тогда была такая эпоха. Знаете, было письмо Клары Цеткин Ленину, одна фраза из которого была переведена неправильно. До советских людей она дошла так: «Искусство должно быть понятно народу». А на самом деле на немецком языке было написано: «Искусство должно быть понято народом». Разница колоссальная! И искусство было понятным, но не понятым. Поэтому Мандельштам, Прокофьев, Шостакович, Ахматова, Малевич, Кандинский получили свое заслуженное признание гораздо позже. Когда обратная сторона, которая была закрыта, стала открываться со своей системой ценностей.
Так что в моей коллекции есть картины, которые я приобрел 35 лет назад. По субботам в Измайлово проводились выставки-продажи картин. И на Октябрьской площади был антикварный магазин, где я покупал картины Айвазовского. Он лучший маринист в мире, я считаю. Потом я покупал того же Айвазовского в 90-е годы уже на аукционах Sotheby’s. Кстати, первый аукцион Sotheby’s в России прошел в 1989 году при моем соучастии. Деньги по тем временам были бешеные – 2-3 миллиарда.
Вы, наверное, тогда были самым преданным клиентом Sotheby’s из Советского Союза.
Да. Я уже тогда любил и понимал искусство.
Вы – успешный бизнесмен. Искусство для вас как-то связано с бизнесом? Ведь произведения художников – это еще и ценные инвестиции.
Покупал ли я картины как инвестиции в советское время? Нет. Тогда они ничего не стоили.
Сейчас, порой, покупаю. Вот, недавно с женой купили картины Поллока, Уорхола. Русскую живопись уже не покупаем. У меня огромная коллекция картин Серова, Шишкина… Классически, 5% своего состояния бизнесмен должен вкладывать в искусство. Это правило всех крупных инвесторов: 5% в золото и 5% в искусство. В инфляции золото играет одну из главных ролей. Денег в мире все больше и больше, а золота все меньше. А ежегодный оборот на рынке искусства составляет всего 60 миллиардов долларов. Это немного. Зато это самые прибыльные инвестиции. Если взять инвестирование на период до 100 лет, то лучше всего инвестировать в произведения искусства. Они же не повторяются. Денег все больше, а хороших вещей все меньше. А вот бриллианты – это самые убыточные инвестиции. Каждый раз, когда вы покупаете бриллиант, вы теряете деньги. Если это, конечно, не редкий бриллиант или жемчуг.
Если картина – выгодный объект для инвестиций, но сама по себе вам не нравится, вы ее приобретете?
Нет, я не покупаю то, что мне не нравится. Каждая картина – это сгусток энергии. Это мощное поле. Это динамика. Экспрессионизм. Как и любой предмет дома излучает энергию, так и картина излучает активную и пассивную энергию. В зависимости от того, кто и как нарисовал.
Ваши любимые художники и картины?
Я могу отдавать предпочтение плеядам, школам. Мне очень нравится старая апшеронская школа. Кстати, я подробно изучал биографии наших художников. 90% из них закончили Бакинское художественное училище. И при этом во всех наших художниках будто заложен природный дар. Вот как мугам пели карабахцы, так и апшеронские художники рисуют. От души. Это Расим Бабаев, Мирджавад, Геннадий Брижатюк, Саттар, Микаил Абдуллаев, Махмуд Тагиев, естественно, Таир Салахов, Тогрул Нариманбеков…
Сами художники на протяжении своей жизни тоже меняются. Они меняли и меняют свои жанры, находятся в постоянном поиске. Саттар, например, был не пейзажистом, а портретистом, а потом перешел на пейзажи.
А из молодых азербайджанских художников?
Нравится Нияз Наджафов. Они все по-своему гениальны. Между талантом и гениальностью один градус. Как вода. При 99°С вода кипит, а при 100°С уже испаряется.
В свое время, первая картина азербайджанского художника, которую я купил, была «Гранаты» Тогрула Нариманбекова. Наши художники еще не нашли мирового признания, к сожалению. Как и азербайджанское культурное наследие.
Я хочу заниматься и занимаюсь его продвижением в мире искусства. На это нужно время, деньги и серьезные усилия. Наша художественная школа может поднять Азербайджан на очень высокий уровень.
Сколько экспонатов сейчас насчитывает ваша коллекция?
Не могу точно сказать… Несколько сотен. Но раз в пять больше я подарил. На свадьбы обычно дарят деньги, галстуки и прочее, а я дарю картины. Некоторые удивлялись сначала. А потом понимали, что это действительно самое ценное. Я старался привить своим друзьям любовь и понимание искусства. Некоторые с подаренных мною картин и начали собирать собственные коллекции.
А у вас самого возникало желание рисовать?
Мне даже мольберт подарили! Но я так и не дошел до этого. Мне кажется, у меня есть талант, но внутренний, его надо развивать. Зато, если я не могу показать красоту через искусство, я стараюсь его поддерживать своим коллекционированием.
Какую цель вы ставили перед собой, открывая Nar Gallery?
Искусство должно быть достоянием народа. В Nar Gallery собрано около 60 картин. Огромный потенциал азербайджанских художников пока нереализовывается. Сейчас я также создаю каталог о деятельности азербайджанских художников. Ведь у нас практически нет информации об их жизни. Ее нужно собирать по крупинкам.
Например, какой была жизнь Ашрафа Мурада? Он ведь гений! И за 20 лет работы он написал всего 50 полотен. Причем, его работы гениальны, на уровне Малевича, Пикассо, и даже превосходят их как шедевры. Но он пока не признан и не известен. Я пытаюсь собрать всю его коллекцию. После его смерти многие картины просто выбросили из мастерской! Я покупал его произведения в Москве, даже обратился в сыскное агентство, чтобы проследили всю его жизнь. Я читал его письмо любимой женщине, написанное так, как мог написать только Пушкин. Диву даешься просто, углубляясь в жизнь художников. Ашрафа как-то спросили: «Почему вы все время рисуете море черным?» И он ответил: «Когда я вошел в море, оно было голубое. А когда я вышел из него, уже наступил вечер, и море стало черным». Какой глубокий смысл в его словах! Это все нужно записывать, публиковать, чтобы мы лучше понимали людей искусства. Надо продвигать работы наших художников, чтобы признавали, выставляли на аукционах и покупали… До аукциона они должны быть «прокачаны», выставлены в известных галереях, музеях. Это серьезная работа. Это огромный вклад.
А самый памятный подарок, который вам дарили и вы дарили?
Знаете, нужно дарить то, что жалко дарить. А не как у нас любят передаривать ненужные вещи. Я вот дарю то, с чем мне тяжело расстаться. Но нескромно будет говорить об этом. А вот Фархад Халилов подарил моему сыну свою работу. Мне Алтай Садыхзаде подарил картину, написанную специально для меня – на ней изображена улочка в Ичери Шехер, где расположен мой офис.
А какие еще работы, помимо работ Ашрафа Мурада, вы хотели бы собрать в своей коллекции?
Я приобретаю много произведений Расима Бабаева. У него огромное количество работ.
В последнее время интересуюсь китайским искусством, индийским, японским. Но коллекционирование – это, к сожалению, удел немногих. Если каждый третий китаец ездил бы на автомобиле, то нефть стоила бы не 100 долларов за баррель, а 200. И если каждый стотысячный человек будет увлекаться живописью, то цена на произведения искусства тут же взлетит.
Вы и на бирже играете, и искусством всерьез увлекаетесь, и бизнесом крупным руководите. Времени на все хватает?
Видите, у меня здесь 7 телефонов лежит. Все время начеку (смеется). Экстрасенсы говорят, что энергетика у меня сильная. И интуиция хорошо развита. На бирже это важно. А в искусстве важнее любовь и познание. Искусство дороже.
А благотворительность?
Безусловно. Но это не та тема, которую стоит афишировать.
И сколько же времени вы уделяете искусству?
Всю жизнь…